А пока это время не наступило, Марина пребывала на седьмом небе от счастья и в последнюю очередь интересовалась жизнью Ольги.

За невежливый уход от родителей Оля извинилась на следующий день, но сказать, что нашла, наконец « хоть кого-то» так и не решилась. Она забежала с любимым маминым «Киевским» тортом в руках, «подсластила» пилюлю.

Успокоив Марию Владимировну, Оля на этот раз постучалась в дверь соседки по этажу.

Чайкиной рассказать о романе с женатым парнем можно, она сама вляпалась в ту же историю и никому не выдаст чужой тайны, если только опишет ее в новом романе под другими именами и со счастливым финалом. Грустных финалов у сказочницы не бывает.

Так и сейчас, внимательно выслушав и ни разу не перебив, Чайкина предрекла ей хеппи-энд. «Люди ошибаются, женятся, разводятся, имеют право на счастье! Все сложится удачно, Олечка, вот увидишь. Может не так, как ты сейчас планируешь, но точно все будет хорошо»

На всякий случай, Оля три раза плюнула через левое плечо, и, заручившись поддержкой подруги, воспаряла духом.

Как и в родительском доме, в квартире Чайкиной что-то было не так, с первого взгляда не разберешь. И лишь пройдя на кухню, Оля поняла, что изменилось. Лариса всегда любила цветы, отщипывала ростки у знакомых, таскала из магазинов, заставила горшками всю подоконники, светлые углы комнат и балкон. Оказавшись дома у сказочницы, цветы вели себя вежливо – быстро приживались, давали побеги, порой казалось, что ускоренной вегетацией они выживают хозяйку из квартиры.

Сейчас они не только оплели все стены, превратив пятиметровую кухоньку в сказочный теремок, они расцвели, причем все разом. Орхидеи улыбались пестрыми рожицами с подоконника, им салютовали рано пробудившиеся декабристы, кучерявились пенными шапками азалии и даже немного жуткая, разлапистая, увившая длинными корнями окно гостиной монстера выпустила продолговатый, похожий на кукурузный початок, бутон. И хотя комнатные цветы обычно не пахли, сейчас в доме у писательницы витал сладкий аромат тропического сада.

Чайкина разлила по чашкам свежий бергамотовый чай, вытащила из холодильника трехлитровую банку с протертой брусникой, сунула в нее деревянную ложку и подвинула к Ольге – давай, кушай витамины прямо из банки!

– Видишь, что творится? – огляделась по сторонам, словно сама видела свои джунгли впервые, – чудеса! Я пишу роман о любви, и все мои растения зацвели. А я вместе с ними, словно сама влюбилась в главного героя. Он у меня замечательный получился, талантливый, нежный, мудрый, мечта, а не мужчина! А еще он написал роман о бродячей собачке. Думаю, все у нас сложится хорошо. Концовку еще обдумываю.

Удивительно, но Чайкиной сейчас было от силы восемнадцать, больше не дашь, девушка вся светилась от счастья, как впервые влюбившаяся школьница.

– Главное, позитивный настрой, Олик. Главное, верить в свое счастье! Беречь его, пылинки сдувать, не хвалиться и от чужих глаз прятать.

– Хорошо, фея крестная! – Оля зачерпнула полную ложку протертой с сахаром брусники, – я буду беречь свое счастье. Вкуснотища!

Оля очень боялась спугнуть свое крошечное, народившееся на свет чувство, и поэтому отложила объяснение с родителями до лучших времен, эти времена вот-вот должны наступить.

Сначала она признается во лжи своему возлюбленному, а потом порадует маму знакомством. Антону обязательно понравится мамина щука. А папе будет с кем поговорить о футболе, надо только узнать – за какую команду болеет Антон.

Раскрываться во лжи сразу нельзя, надо шаг за шагом.

Чтобы привыкали.

– Тоша (она разрешила себе так ласково, уже по-домашнему называть Антона), когда выпишут Веру Артуровну, куда она пойдет? В муниципальный приют? У старушки родного угла нет.

Антон повернулся на спину, уставился в потолок. Оля разглядывала его нахмурившийся лоб, прямой, аккуратно очерченный нос, скользнула взглядом по сжатым губам, по крупному подбородку, спустилась в ложбинку на шее, куда закатился золотой крестик.

– Фактически угол у нее есть, но Веру Артуровну уговорили подписать договор патронажа. Ты знаешь, для многих стариков – это билет в один конец. Нашелся «правильный» риэлтор и «правильный» нотариус, они быстренько переоформили квартиру на сиделку еще при жизни завещателя, та выставила бабушку на улицу. Схема известная.

– Неужели ничего нельзя сделать? Помочь?

– Олечка, все можно. Но нужны связи, терпение и деньги. Первое я обеспечу, как никак несу за ответственность за пациентку. Терпению Вере Артуровне не занимать. Наши старики как оловянные солдатики, все выдержат. А деньги? Уверен, обойдемся малой кровью.

Оля обняла Антона, положила голову ему на грудь, слушая биение сердца.

– Не забудь, я также несу за нее ответственность. Если б не моя невнимательность…

– Не наговаривай на себя лишнего. Произошел несчастный случай. Ты ее просто не заметила в тумане, когда подала задом. Именно так написано в протоколе?

– Да. Именно так, – Оля зажурилась, затрясла головой, погоняя страшные воспоминания.

Несколько мгновений обдумывала свои слова.

– Я вот что решила. Когда старушку выпишут, я отвезу ее к нам на дачу. Всего сотня километров за окружной. Мама с отцом не будут против. Я уже договорилась. Скоро зима. За домом нужен присмотр, его необходимо топить каждый день, чтобы не замерзли трубы. Раньше отец просил соседку, чей дом напротив, проверять котел.

– Ты серьезно? Оля, это прекрасная идея. А пока Вера Артуровна будет отдыхать на вашей даче, – Антон искренне обрадовался, – я найду хорошего адвоката. Постараемся оспорить сделку.

Их губы встретились, тела прижались друг к другу, становясь одним целым. И пока страсть, нарастая с каждой секундой, не увлекла в безумие, Оля прошептала:

– Я никому тебя не отдам! Слышишь?

– Молчи, глупенькая, ты у меня одна единственная, – слова Антона смешались с жарким дыханием обоих.

– Молчу!

Оля украдкой взглянула на часы. Еще только семь, у них впереди целый вечер и блаженно зажмурилась.

«Остановись мгновение – моя жизнь прекрасна!» – подумала она…

– Если она еще раз так подумает, я не выдержу! Тоже мне, доктор Фауст! – Красавчик ехидно осклабился, отодвинулся подальше от занимавшихся любовью людей.

– От их сладости у меня не только кариес, пародонтоз развивается, зубы выпадают. Посмотри! – он толкнул Хлюпика в бок и демонстративно вытащил из своего рта клык. Оглядев его со всех сторон, словно проверяя на изъян, вставил обратно, – Давай вывернем ее жизнь наизнанку, а? Будет знать, как спать с женатым обманщиком. Нашли друг друга, лгуны. Кто кого круче нахлобучит.

Хлюпик не ответил на привычное брюзжание брата, отошел к окну.

Над придуманной Москвой кружил снег, первый в этом году. Уж что-что, а снег Красавчику удавался лучше всего. Если бы Оля поймала снежинку на язык, то почувствовала вкус сахарной ваты. Когда братец не хандрит, то добавляет в снег ванилин и корицу, а если злится – немного рвотного порошка. Он любитель балаганных эффектов и злых розыгрышей. Только «их человечек» даже в детстве не любила ловить ртом снег, брезговала, это они знали, поэтому ничем не рисковали.